 |  | |||||||||||
Много лет назад два будущих сотрудника редакции рассекали Большой проспект Петроградской стороны, возвращаясь из шестого класса домой, когда один из них поделился со спутником не дававшей ему покоя идеей. Речь шла о емком трехбуквенном слове, употреблять которое обычно считается неприличным. «Но ведь это просто сочетание букв, не хуже и не лучше любого другого сочетания. Удивительно, что некоторые так болезненно на него реагируют», — заявил он. Его товарища уже тогда отличала принципиальность и он тотчас начал тыкать пальцем во все стороны и громко выкрикивать обсуждаемое слово. Затеявший дискуссию признал поражение и был вынужден смущенно просить приятеля замолчать. Человек, именующий себя Hump Master, как будто подслушал тогдашнюю беседу. Только он проповедует не раскрепощение языка, а свободу тела. Как известно, поступательное движение таза, когда человек стоит на полусогнутых ногах, приложенное к какому-либо предмету, традиционно трактуется обществом как развратное. Мастер заявляет, что — пусть даже предмет одушевленный — если пристроиться (hump) к нему вне сексуального контекста, как бы ничего дурного не подразумевая, то ничего дурного в этом и не будет. Будет, напротив, необъяснимое чувство освобождения от условностей социума: выражаясь словами Мастера, пристроившийся «почувствует себя живым».
В итоге Мастер регулярно размещает на своем сайте IHumpThings.com фотосвидетельства того, как он пристраивается к чужим автомобилям, к деревьям, к памятникам, к банкоматам и даже к зазевавшимся людям. В самый первый раз Мастер атаковал именно последних, пристроившись к угловому окну кафе, за которым сидели четыре азиатки. Очевидно, асексуальную философию пристраивания он разработал уже потом, когда вошел во вкус. Вместе с ним в тот же вкус вошли десятки адептов, присылающие Мастеру фотографии, на которых они пристраиваются к предметам согласно заведенному регламенту. Основной завет Мастера: не пристраиваться к животным. Это неправильно, считает он.
Мы недолюбливаем ярлыки и не станем ни клеймить Мастера, ни одобрять его увлечение. С одной стороны, как вы видели, его центральная концепция нам не совсем чужда. С другой, ставя себя на место человека, который, исследуя трофеи Мастера, обнаруживает среди них, например, свою машину, мы почему-то испытываем ощущение поруганной чести. Интересно, почему? | ||||||||||||
